Мистецькі околиці Майдану

— В Киеве уже некоторое время идет дискуссия: одни представители искусства говорят, что можно добиться славы и денег каким-то механистическим путем, другие — что все-таки без определенного таланта это не возможно. Какова ваша позиция?

— Моя позиция — все-таки талант не объясним. Меня очень в последнее время не то, чтобы раздражает, но удивляет, когда говорят, что Вы, мол, добились успеха. В нашей стране очень сложно понять, где заканчивается успех и начинается "не-успех", каковы характеристики успеха. Это просто смешно: что это, количество фотографий в глянцевых журналах, это количество заработанных денег?

Я все-таки отношусь к тем людям, которые считают это явление необъяснимым. До сих мне самой не понятно, по каким причинам людям нравятся мои работы. И, с другой стороны, я же понимаю, что при этом 50% или даже 80% людей они не нравятся. Какой-то категории людей они понятны, близки, они что-то чувствуют, другим нет. Но все-таки я считаю талант метафизикой.

— А вы читаете то, что пишут про вас в Интернете? Просто иногда создается впечатление, после некоторых текстов, что Леонардо да Винчи, например, на фоне ваших картин — просто мелкий художник.

— Я считаю, что это полный бред, то, что там пишут. Несколько лет назад я запретила своему мужу читать мне то, что обо мне пишут в Интернете. Мне не верят, когда я говорю, что не умею пользоваться интернетом. Я недавно вручала книжную премию, вышла на сцену и сказала, что для меня значение книги очень важно, потому что я не умею пользоваться интернетом и современными средствами коммуникации. И я, когда сошла со сцены, слышала как за моей спиной (а там была толпа людей) говорили: Ну, чего не соврет ради красного словца! И мне было стыдно, что я призналась, что не умею пользоваться интернетом, а потом я поняла, что и не поверили, и даже хорошо! Потому что мне было неловко, что я об этом вслух сказала.

Это дискуссионный вопрос. Я, например, очень подозрительно отношусь к интернету, я тут скорее на вашей стороне. Журналист должен быть первопроходцем, а когда ты включаешь с утра интернет и берешь оттуда информацию, то это уже другая ситуация.

Для вас это чисто профессиональный момент, а мне просто жаль людей, которые вообще читают это, которые расстраиваются из-за этого, пытаются строить свою жизнь или бизнес, планы на завтрашний день, учитывая те мнения, с которыми они там сталкиваются.

— Тогда вопрос: а как же вы тогда общаетесь с друзьями? Они же в интернете информацию узнают, а вы тогда как?

— Мы о другом говорим. Во-первых, честно должна признаться, что у меня мало подруг, их всего три. И как правило, мы встречаемся не каждый день, и рассказываем, кто откуда приехал, кто что новое вкусное готовил и т.д. Мне правда не интересны какие-то светские мероприятия, что сейчас носят и тому подобные вещи.

— Как распланирован ваш день? Как живет метафизическая художница?

— Одинаково, в общем-то, все время. Я встаю где-то в пять, час блуждаю по дому, с шести до семи я занимаюсь йогой, с семи до восьми я готовлю завтрак, моя семья садится к столу, в восемь я их выпроваживаю — Настю в институт, Диму на работу, и я в восемь, 8-15 я выезжаю из дома, работаю в мастерской. До часу, до двух стараюсь работать…

— Что такое в вашем понимании "я работаю"? Поскольку кухня художника всегда интересна.

— Я рисую. У меня, наверное, не интересная кухня, потому что у меня нет того, что называют творческим беспорядком. У меня идеальная чистота. Это как-то механически: протираю пол, у меня чистый этюдник, у меня чистый мольберт. Как правило, когда я заканчиваю новою выставку, и после этого пару дней я ничего не делаю. Играет радио, я лежу на ковре, рядом со мной блокнотик, и я, как правило, ничего не делаю. Только если что-то возникает в голове, я рисую квадратики как бы с готовыми картинками, что-то придумываю по цвету. Но, как правило, когда ты заканчиваешь работу над одной выставкой, как правило, у тебя зреет желание и фантазии по поводу следующей. И тебе нужно пару дней, чтобы доформировать все в голове до конца. Как правило в эти два дня я формирую заказы на чистые, новые подрамники. Как правило, где-то через неделю мне их изготавливают, затем я по тому, что занесла в блокнот, рисую все работы карандашом на подрамниках, и потом я прихожу утром на работу и выбираю что-то из того, что сделано карандашом, что мне сегодня слаще рисовать. Что-то я начинаю, оно остается сохнуть, потом я начинаю новое, оставляю его и беру то, что уже подсохло. А потом — выставка. Сейчас я делаю выставку, которая состоится где-то в октябре.

— Из того, что я видел, у вас на работах пупсики. Есть ли желание рисовать что-то еще, что-то новое?

— Дело в том, что к этим пупсикам я пришла, отучившись 10 лет такой репинской манере живописи, потом, после этого я перепробовала различные авангардные формы живописи. Я состояла в группе "Пять", у них была галерея в Харькове, которая считалась андеграундной. Мы рисовали на бумаге, резали, зашивали… Ты должен был написать концепцию, ее выдумать, к твоим работам писалось 2 листа сопроводительного текста, к картинам, которые измазаны, извиняюсь, дерьмом. И посетитель должен был прийти, надеть перчатки, отмыть и что-то там увидеть. Все, что угодно было: стулья, гвозди, режущие предметы, инсталляции. И я поняла, что это не мое, я поняла, что не могу. Я никого не хочу обидеть, но я поняла, что это не для меня. Я не нахожу в этом ни великого ничего, ни радости, обычной, человеческой, ни покоя, ни наслаждения. Я поняла, что не могу заниматься тем, что называется современное искусство. Я поняла, что никаких споров об искусстве быть не может, потому что единственная цель этих споров — выпотрошить твою душу. После этого я выбросила кисти и краски, возненавидела свое образование, мне стало обидно, что я 10 лет жизни на это потратила. Потом я стала рисовать то, что называется "пупсиками". Но мне все равно, как они называются, мне стало хорошо.

Я никогда не анализировала это, но мне просто хотелось нарисовать то, от чего, когда я буду просыпаться, мне будет хорошо. Это не высокое, не искусство, я не хотела никому понравиться, я работала на обычной работе с девяти до семи, но мне захотелось этого детского, дурацкого, хорошего. Пусть слащавого, но мне от этого стало хорошо.

— И идей что-то поменять пока нет?

— Наверное, уже нет. Я думаю, что я из тех художников, которые всю жизнь рисуют одно и то же. Как Моне всю жизнь рисовал сады.

Мне кажется, что это самое страшное, когда художник зависит от денег. Да, я счастлива, что это кому-то нравится, счастлива, что покупают, но главное внутри не терзаться, что вот, не покупают, что бы мне сегодня нарисовать такого классного, чтобы купили, а то я без денег останусь. Когда начинает работать такой механизм в голове, то надо что-то делать. Я для себя давно решила: если меня саму начнет тошнить от этих вот картинок, я пойду квасить капусту и продавать, мне не страшно, я пропитание для себя и своей семьи найду. Потом, может быть, я вернусь к рисованию. Я же работала 2 года на разных работах и не рисовала, не было в этом необходимости, ни внутренней, ни внешней.

ЗМІСТ

будинок-музей Тараса Шевченка 2

Володимир СТУПАК. Літературно-меморіальний

будинок-музей Т. Шевченка в Києві 7

Николай ЛЕСКОВ. Последняя встреча и последняя разлука с Шевченко 15

Николай ЛЕСКОВ. Официальное буффонство 20

Николай ЛЕСКОВ. Вечная память на короткий срок 22

Николай ЛЕСКОВ. Забыта ли Тарасова могила? 24

Михаил КАЛЬНИЦКИЙ. Тяжкий крест 26

Ольга ЖБАНКОВА. Світ образів і барв 32

Михаил КАЛЬНИЦКИЙ. Дом Мурашко: картина "маслом" на пороге 37

Усадьбу Мурашко хотят признать аварийной, чтобы выселить жильцов 51

У Києві відкриють музей українського модерну?

Елена МАКОВЕЦ. Топ-5 старинных особняков,

которые могут снести хоть завтра 52
Михайло КАЛЬНИЦЬКИЙ. Роздягнути й одягнути киян 53

Диана КАМИНСКАЯ. «Ты — мой дом на земле» 61

Алексей РОСОВЕЦКИЙ. Как Балаян с Михалковым

жарили шашлыки в центре Киева 63

и расцвет киевского Сохо 64

Дмитро ДЕСЯТЕРИК. Звук кроків, що віддаляються 69

Дмитро ДЕСЯТЕРИК. Там, де згущується час 73

Дмитро ДЕСЯТЕРИК. Вавілон ХХ 78

Александр ДРУГАНОВ. "Парком": как это было 81

50-летие Александра Гнилицкого 83

Алиса ЛОЖКИНА. Арсен Савадов: «мои герои —